— Леди Мэри находилась там и все видела, — тихо сказала она, поглаживая его крепкую гладкую спину.

— Выбрось все, что связано с этой сукой, из головы, — ласково посоветовал Тэвиш, целуя ее в лоб.

— Выброшу, как только уясню для себя кое-что. Леди Мэри не просто смотрела, как сэр Хью меня бьет. Она наслаждалась зрелищем. У нее было такое лицо, как будто… как будто она… — Шторм почувствовала, что краснеет, — как будто она занималась любовью.

— Бедная маленькая Шторм, — проговорил Тэвиш. Ему так хотелось защитить ее, от всей этой грязи, что он сам удивлялся силе своего порыва. — Это бывает, малышка. Есть люди, которые испытывают удовольствие, причиняя боль или глядя на чужие страдания.

— О Господи! — Шторм уткнулась лицом ему в грудь. Теперь она сомневалась, что он разубедит ее в остальном. — Я видела еще кое-что, пока лежала в полузабытьи. Значит, это тоже могло быть на самом деле, — проговорила она упавшим голосом.» — Леди Мэри и сэр Хью занимались любовью. Прямо там, на кровати, рядом со мной, пока я лежала, истекая кровью и корчась от боли.

— Подонки! — воскликнул Тэвиш. — Мне очень хотелось бы сказать тебе, что этого не было, но и такая грязь существует на свете. Скажи спасибо, что эти звери удовольствовались друг другом и не тронули тебя. А теперь спи, Шторм. Ты должна поскорей поправиться. Я не выдержу долго без твоей любви.

— Я тоже, — честно призналась Шторм, закрывая глаза.

Вскоре она заснула, а Тэвиш еще долго лежал, пытаясь осмыслить те эмоции, которые нахлынули на него в последние сорок восемь часов. Причина, которая сама собой шла на ум, безжалостно им отвергалась. Он не хотел даже думать об этом. Принимая во внимание их происхождение, вражду их родов, им не на что было надеяться.

— Девочка, может быть, тебе легче станет, если ты расскажешь о том, что тебя печалит? А как заживают твои раны? Небось еще болят? — спрашивала Мэгги, с беспокойством всматриваясь в несчастное лицо Шторм.

— Нет, раны меня вовсе не беспокоят, Мэгги. От них почти не осталось следа, — сказала Шторм, глубоко вздохнув.

Она стояла в маленькой уютной кухне и смотрела, как Мэгги месит тесто. Дети уже спали или только что ушли спать — в зависимости от возраста. Шторм решила заглянуть сюда, к веселой, жизнерадостной кухарке, надеясь поднять настроение. Меланхолия была для нее непривычным состоянием, и девушка тяжело переносила ее. Однако визит к Мэгги, к сожалению, не избавил ее от хандры.

— Ты тоскуешь по отцу и родным, девочка?

— Да, тоскую и волнуюсь за них. Как бы я была счастлива узнать, что они вернулись в Хагалео целы и невредимы, а гнусный замысел леди Мэри сорвался!

— Да, я знаю, как тяжело пребывать в неизвестности. Но тебя тревожит что-то еще, правда же?

Шторм кивнула. Она знала, что кухарке можно во всем довериться, и решила излить перед ней душу, поведав доброй женщине свои страхи и печали. Оторвав взгляд от кухонного стола, девушка посмотрела на Мэгги, на губах ее играла рассеянная улыбка. Она уже не могла удержать в себе свою тайну, свою боль.

— Да, ты права. Я совершила непростительную глупость — я безнадежно влюбилась в Тэвиша.

— Так я и думала, девочка, — Мэгги покачала головой, — я заметила это, когда здесь были Мак-Дабы.

— О, это случилось гораздо раньше. Как я ни пыталась избавиться от своих чувств, все напрасно. — Шторм пожала плечами.

— Да, это непросто дается, если мужчина, в которого ты влюблена, каждую ночь проводит с тобой.

— Ох, Мэгги, я, конечно, хочу, чтобы мой отец вернулся домой живым и здоровым. Но где-то в глубине души мне ненавистна сама мысль об этом. Когда он приедет, мне придется расстаться с Тэвишем. — Девушка вдруг почувствовала, что ее душат слезы. Она опять уперлась взглядом куда-то в стол, пытаясь успокоиться. — Мне кажется, я этого не переживу.

— Не расстраивайся, девочка. Еще ничего не известно. Может быть, ты останешься здесь, — утешила ее Мэгги, хоть и понимала, что говорит неправду.

Шторм тоже это понимала.

— Нет, Мэгги, я не хочу себя обманывать, Я прекрасно знаю, чем все это кончится. То, что я англичанка, уже безнадежно само по себе, но гораздо хуже то, что я из рода Элдонов. Если бы, кроме меня, у папы были еще дочери, наверное, он не стал бы так сильно волноваться о моей судьбе. Но я его единственная дочь, к тому же первенец. Он помог мне появиться на свет, приняв меня в свои руки и шлепком заставив издать первый крик. Далеко не каждый отец присутствует при рождении собственного ребенка. Я очень похожа на свою мать, а она была первой и, возможно, самой большой любовью в его жизни. Когда она умерла, он долго не мог оправиться от потери. Наверное, это случилось только после встречи с Элейн, его возлюбленной. Нет, мой отец никогда не оставит меня в постели Тэвиша Мак-Лагана.

— А что… что, если ты выйдешь замуж за Тэвиша? — спросила Мэгги, в голосе ее звучало сомнение, но и надежда.

— О замужестве нечего и думать. Тэвиш говорил мне немало красивых слов, но никогда даже не заикался о любви, о нашем будущем. Если он и заглядывал вперед, то речь шла о времени моего возвращения в Хагалео. Но даже если бы Тэвиш хотел на мне жениться, что бы это меняло? Мой отец — человек сговорчивый во многих других вещах, но он никогда не позволит своей единственной дочери выйти замуж за Мак-Лагана.

— Тогда, девочка, тебе остается только одно: пользуйся моментом и получай как можно больше удовольствия.

— Я говорю себе то же самое и изо всех сил пытаюсь следовать собственному совету. Но часто по ночам меня гложет тоска. Я лежу без сна, смотрю на него и думаю, что это счастье скоро кончится. Я не могу признаться ему в своих чувствах, потому что не уверена, что он испытывает ко мне хоть что-то похожее. А во мне еще осталась гордость. В сердце моем живет надежда, что в конце концов он полюбит меня и придумает, как нам остаться вместе. Но пока нет никакой надежды. Подумай, что меня ждет впереди? Пустота и боль. Он стал частью моей жизни, без него я не мыслю своего существования. Мне невыносима сама мысль о разлуке, и это меня путает и гнетет. Я не безнадежно глупа и понимаю, что не умру без него… но что это будет за жизнь?

Шторм залилась слезами. Мэгги была готова и к этому. Она еще раньше уловила в голосе девушки срывающиеся нотки. Отряхнув руки от муки, пухлая кухарка по-матерински обняла маленькую хрупкую девушку, прижав ее к себе. Мэгги не думала сейчас ни о знатности Шторм, ни о своем низком положении. Перед ней была испуганная и расстроенная девочка, которая нуждалась в утешении, а утешать Мэгги умела.

— Вообще-то я никогда не плачу, — пробормотала Шторм, уткнувшись в необъятную грудь кухарки, отчего ее голос прозвучал приглушенно.

— Тем горше твои слезы. Значит, сейчас ты очень сильно расстроена. — Мэгги протянула девушке носовой платок и плеснула ей в кружку пива, смешав его с виски. — Выпей, девочка, станет полегче. Мне бы очень хотелось сказать тебе что-то в утешение, дать какую-то надежду, совет, но…